– Что я наделала! Они же не виноваты.

Да поздно. Она собрала трупики в целлофановый пакет и похоронила в мусорном баке. Что сделано, то сделано, ведь и ее раздавил собственный муж. Вымыв пол, Кира Викторовна вернулась в спальню и забылась мертвецким сном. Это было прошлой ночью.

А сейчас она не жалеет о сделанном. Никогда не прощу! – звучало в ушах. Он стал белым, лицо перекосила злоба. Из-за рыбок! А человека он спокойно убивает, убивает без ножа и...

Кира Викторовна резко поднялась, подошла к бюро. Нерешительно постучав пальцами по поверхности стола, она все же открыла ключом нижний ящик, достала шкатулку и замерла. Что остается делать? Спасать честь. Все должно остаться на местах. Пусть он будет ненавидеть ее, но ничего не должно измениться. Отыскав в потайном месте второй ключик, Кира Викторовна повернула его в замке шкатулки.

Вот. Пистолет. С красивым названием «беретта». И патроны к нему. Лежат на дне, больше там нет ничего. Кира Викторовна тронула холодную сталь, скользнула по стволу, палец задержался на курке... Она заставит...

Погода рассопливилась, люди тоже – дело шло к осени. Простудилась и Белла, предоставив Герману массу свободного времени. Прикованную к постели он навещал регулярно, но визиты носили кратковременный характер. Вручит в зубы обычный набор – апельсины, бананы, шоколад – и адье, дорогая. Изредка посещал он Марата и Светлану, которая после Кипра полярно изменилась. Светка, не имеющая понятия, с какой стороны подходить к пылесосу и что делать с кастрюлями, ни разу в жизни не сварившая примитивной манной каши, предстала пред братом в образе домашней козявки. Крутится, суетится... Герман диву давался – сестра обожает Марата. Бабы все одинаковые – таков был окончательный вывод Германа. Однако! Одной головной болью меньше, Светка пристроена и – ура, ура!

Меж тем на Германа обрушился шквал недоброжелательства, за ним не желали признавать лидерства. Феликс действительно сосредоточил в руках многое: бывшие государственные предприятия, магазины, акционерные общества... Короче, куда ни плюнь – попадешь во владение Феликса. Разумеется, далеко не везде он был единоличным хозяином, но и там, где его власть ограничивалась, решения принимались с оглядкой на Феликса. Его не за что было любить, враги множились в геометрической прогрессии, наверняка были и такие, о которых он не ведал. Герман погряз в бумажках, цифрах и конфликтах, сокрушаясь, что отец не посвятил его в тайны бизнеса. Папа берег сына, мол, успеешь нахлебаться. Теперь Герман захлебывается. Где отец не был полноправным собственником, проблемы выросли глобальные. Германа не пускали на заседания совета директоров, хотя отец входил туда. Назначается совет, а Германа не приглашают. То забыли, то игнорируют, то выдвигают несусветные причины, типа: вы еще не вступили в права наследства. Столкнулся он и с чиновничьей непробиваемостью. Любимый мэр папы (козел) развел ручонками:

– А что я могу? Обращайся в суд.

– Какой на хрен суд! – осатанел Герман. – У меня не контрольный пакет акций, но наибольший, я имею право присутствовать...

– Чтобы ввести тебя в совет, – наставлял мэр, будто Герман олух, – надо утвердить твою кандидатуру на общем собрании акционеров.

Германа вынудили изучать законы, бегать по адвокатам, а это недешевое удовольствие. В редкие свободные часы он думал об убийце, круг подозреваемых расширился. В него вошли те, кто особенно рьяно не пускал Германа к руководству, им убрать внушительную фигуру, с которой приходилось считаться, было выгодно. Если наняли киллера, тогда это дело хилое. Но есть более конкретные люди, и первый – отец Марата. Значит, следует сделать тактический ход и приблизить к себе Марата, если он заодно с отцом, проколется.

Следующий: друг семейства дядя Петя, воскресший из импотентов. Когда мужики его возраста всерьез закручивают роман с юной хищницей, крыша у них отъезжает далеко и надолго. Его пассии наверняка нужны наряды, побрякушки и прогулки по земному шарику, а чтоб обставлять роскошью девочку и затыкать пасть жене, необходимы средства. Тут заводик на мази, но опять у Феликса, а дядя Петя тоже не последний шакал. Этот, укушенный любовью и мечтающий о первенстве, вполне мог убить.

Далее Рита... М-да, криминальных статей начитаешься, долбанешься. Но у нее был повод, был.

Кто еще на очереди? Ходячая тантра-мантра-камасутра, то есть Белла. Вот где шарада без ключа к разгадке! И еще: если многих не убеждает факт, что убийца найден и покончил с собой, то как же прокуратура легко согласилась с вопиющей чушью? Со спокойной душой закрыли дело, а почему? Неохота возиться? Подкуплены? Или бездарны? Герман путался, но верил, что выпутается.

О, семейная жизнь! Непрерываемый кошмар! Марат пропадает на работе, а Света управляется дома. Делает она все медленно, готовит невкусно, Марат не жалуется, а Герман откровенно насмехается и не ест еду, тщательно приготовленную по книге. Кухонные травмы жить не дают, устает Света так, что хоть вешайся. Настоящий ад.

– Светильда, а университет? – однажды вспомнил Марат и сразу нашелся: – Сегодня уже пятое сентября! Завтра я отпрошусь, послезавтра едем. Снимем отдельную квартиру, где ты будешь жить...

– Постой, а ты? Ты здесь останешься?

– Естественно. Мне надо работать, а тебе учиться.

– Не хочу, не хочу, не хочу я там быть одна.

«Не хочу» стало лейтмотивом, Марат призвал на помощь Германа.

– Девчонка, ты малость сдвинулась, – разважничался тот. – Живо собирайся.

– Не командуй, – вздернула носик Света. – Я взрослая женщина, имею право... (Оба расхохотались, да так оскорбительно!) Вы! Как вы смеете! Дураки!

– Светка! – Герман вальяжно развалился на диване. – Ты не понимаешь положения. Зароешься в кастрюлях, в пеленках, превратишься в необразованную домашнюю грымзу, кому ты такая нужна будешь? Сама подумай, Марат скоро станет директором...

– Что-что? – поднял брови тот. – Не понял.

– Что ж тут не понять, – усмехнулся в усы Герман. – Один я не потяну. У нас со Светкой есть сеть специализированных магазинов, не ей же ими управлять.

– Почему это? – возмутилась она. – Я смогу.

Герман, изверг, издал не хохот – рыдания. И продолжил в издевательском тоне:

– И как же ты будешь управлять? Да тебя и меня заодно обдерут до нитки, а то и в тюрьму упекут. Нет, дорогая, управление – мужское дело. А ты учись пока.

– Прекрати разговаривать со мной как с идиоткой, – огрызнулась Света.

– Нет, – в том же духе сказал Герман, – ты не идиотка, ты пока дурочка. Но у тебя есть все предпосылки стать идиоткой. И потом, Света, разве папа мечтал, чтобы его дочь была заурядной домохозяйкой? Нам продолжать его дело.

Упоминание об отце привело к слезам. Впрочем, Света больше расплакалась от бессилия, слезы означали – сдаюсь. И через день Марат перевез ее. Он остался доволен квартирой в центре города: